… По улице пронеслись белобрысые мальчишки на велосипедах, прокричав мне весело: «Здрасте! » Потом прогарцевала свинья, совсем еще крошечные поросята еле за ней поспевали. Они неслись домой совершенно, кстати, самостоятельно: домашних животных тут не пасут, буренки и хрюшки сами гуляют днем по окрестным лугам и лесным полянам, а к ночи дисциплинированно являются обратно.

Такую вот мирную картину увидела я теплым октябрьским вечером на главной (и единственной) улице русского села с диковинным названием Псху. Когда-то в эту солнечную долину забредало немало путешественников: неподалеку проходили самые популярные на Кавказе туристские маршруты от Теберды и Архыза к Черному морю. Но вот уже почти пятнадцать лет перевалы через Главный Кавказский хребет закрыты для пеших и конных, по ним нынче проходит государственная граница. А русские люди, 70 дворов, остались жить за границей. Туристов теперь доставляют сюда по воздуху прямо из Сухуми, правда, очень редко: получасовой перелет обходится в 4000 рублей, и то если на этот «экзотик-тур» наберется человек пятнадцать — двадцать. Можно заказать себе прямо в сухумском аэропорту и индивидуальный рейс, это обойдется всего в пятнадцать  тысяч.

Правда, я добиралась бесплатно — на лесовозе, вот это настоящий экстрим! Сначала пыталась сосчитать, сколь же рек мы пересекаем (и поперек русла, и вдоль), без мостов и переправ, но на третьем десятке сбилась… Славный парень Алхаз, форсируя очередной бурный поток, с гордостью сказал:

— Ни один автомобиль, кроме моего, тут бы не прошел! «Урал» — лучшая в мире машина!

А я в это время тщетно пыталась вспомнить хоть какую-нибудь молитву, чтоб господь заступился, не дал погибнуть. Псхинцы над моими страхами только посмеялись, они считают, что дорога у них сейчас просто прекрасная. Пока Гудаутский лесхоз  не начал заготавливать тут лес, дороги не было никакой. С самой войны (последней здешней войны, абхазско-грузинской), — обитатели долины были оторваны от мира.

— Когда у нас родился старший сын, мы возвращались домой пешком через Сухумский перевал. Димку я себе на грудь привязал и нес, но жене все равно тяжело было идти после роддома, так что брели мы десять дней.

Эту историю мне рассказал Кубанец — так все в деревне называют Сергея Горяинова, мастера (это официально, по должности, а фактически начальника) местной ПсхуГЭС. Когда-то ее поставили тут геологи, искавшие серебро в горах, а когда они уходили, то подарили псхинцам нехитрое оборудование. Так что народ тут теперь всегда со светом за весьма умеренную плату: 100 рублей с человека (и жги сколько хочешь, счетчиков-то нету).

Пока мы беседовали с Кубанцем об особенностях местной электрификации, на огромной поляне перед его домом играли малыши. Все вместе: козочки, котята, щенки и человеческие детеныши. Такую устроили кучу-малу, что не поймешь, где ребята, а где зверята. У Сергея своих пятеро, да еще постоянно прибегают поиграть соседские дети — на этом лугу мог бы резвиться и целый детский сад.

— Я специально купил усадьбу на краю села, чтоб попросторней было, — говорит хозяин. — Прежде-то мы на хуторе жили, и Нине, старшей дочери, с первого класса приходилось за семь километров пешком ходить в школу.

Кубанцем Сергея прозвали за то, что он, женившись на местной девушке, переехал сюда жить с Кубани. Там, в городе Хадыженске, он закончил училище, получил хорошую специальность — слесарь КИПа на нефтегазопроводах. Дома осталась вся родня, друзья-одноклассники, но Сергей и не думает возвращаться в город, ему здесь нравится. А потому совсем другие мысли его одолевают: как бы бегущий с горы ручей завернуть в усадьбу. У всех соседей река течет прямо через двор, а у него пока нет.

Горяиновы вместе с другими молодыми семьями — авторы местного, сугубо локального «демографического взрыва», удивившего даже многоопытного директора школы Анатолия Туркова. Детишек в последнее время столько народилось и в самом селе, и на хуторах, что в первый класс 1 октября (в это время здесь заканчиваются основные сельхозработы и начинается учебный год) пошло сразу семь учеников. А ведь их всего во всей здешней школе-одиннадцатилетке тридцать два. Дошколят подрастает еще больше.

Что за феномен такой? Отчего стремительно убывающее еще пять-десять лет назад народонаселение Псху снова стало прибавляться? В  России, по ту сторону Кавказского хребта, оно по-прежнему уменьшается, а тут растет! Может, жизнь тут какая-то особенная, легче, чем везде?

Горцы-разбойники

Русские переселенцы поселились здесь в начале прошлого века. После окончания кавказской войны долина Псху опустела и почти полвека тут никто не жил. Коренные жители этих мест  не покорились России. Это было одно из самых воинственных горских племен, которое, подобно казакам, ходило за добычей набегами на соседей – и в приморскую Абхазию, и через перевалы в Балкарию и Кабарду. Они были из последних, кто оказывал  сопротивление  русской армии, огнем и мечом покорявшей Кавказ.

Высокогорное абхазское общество Псху (400-500 дворов), расположенное в верховьях реки Бзыбь лишь в 1840 году при содействии владетеля Абхазии Михаила Шервашидзе (Чачба) принесло присягу на верность русскому Царю. Однако и после этого долина Псху служила убежищем для беглецов из Абхазии, да и из России. Вспышки неповиновения подавлялись карательными отрядами. В 1843 году экспедиция во главе с Михаилом Шервашидзе заставила псхувцев принять условия покорности: «В Псху не должны проживать недоброжелательные царизму люди, и все беглые русские и абхазцы должны быть выданы и впредь выдаваемы».  В 1859 году в Псху поднимается отряд русских и абхазов под командованием генерал-майора М.Т. Лорис-Меликова и путем переговоров усмиряет непокорных.

В следующем году волнения вспыхнули с новой силой в связи с попыткой проложить дорогу в Псху. Окончилось все это выселением в Турцию  около четырех тысяч человек. После выселения псхувцев в 1867 году  здесь было образовано греческое поселение Маринское, состоявшее из 17 семей и просуществовавшее до русско-турецкой войны 1877-1878 годов. Греки тоже переселились в Турцию. Тогда-то  наместник Кавказа издал указ о заселении пустующих земель на льготных условиях. Свободные земли Псху были осмотрены депутатами от крестьян Херсонской и Черниговской губерний и найдены весьма удобными для поселения.

Постепенно свободные земли Абхазии, в том числе, и долина Псху стали заселяться переселенцами. По всей видимости, первые монашеские общины возникли на Псху при Сухумском епископе Андрее (кн. Александр Алексеевич Ухтомский, 1872-1937). Во время своего епископства с декабря 1911 г. по декабрь 1913 г. он сам побывал на Псху.

В 1907 году вышла книга схимонаха Илариона «На горах Кавказа»,  в которой утверждалось, что Имя Божие есть Бог. Книга читалась и обсуждалась в русских монастырях, в том числе, и на Афоне. Постепенно происходит разделение монахов на сторонников и противников книги.  Константинопольские патриархи, в ведении которых находился Афон, Иоаким III и Герман V осудили «имяславцев». Попытка изгнать активных «имяславцев» из Андреевского скита окончилась низложением игумена Иеронима и избранием на его место «имяславца» архимандрита Давида. Именно он в 1929 году  подстриг в монахи выдающегося русского философа А.Ф. Лосева и его жену В.М. Лосеву, которые стали иноком Андроником и инокиней Афанасией. Затем последовало насильственное изгнание «имяборцев» из скита.  Русским посольством в Константинополе была организована блокада «имяславцев» на Афоне: лишение почты, посылок, денежных переводов, подвоза продовольствия.

Долину Псху  называли «столицей имяславцев». По всей видимости, имеславцы появились на Псху еще до революции. В 1924 году был закрыт Ново-Афонский Симоно-Кананитский монастырь. «Все новоафонское братство устремилось в Сухум. Монахи ушли в горы, чтобы  продолжать свое служение Богу». Новая волна переселенцев на Псху связана с коллективизацией и усилением репрессий. В 1928-1930 гг. на Псху прибыло 214 человек, из них 188 монашествующих, остальные «кулаки». К 1930 г. на Псху было 100 монахов, 12 священников, около 12 молитвенных домов. Кельи были разбросаны по всей долине. Скиты и кельи Псху принимали паломников, некоторые из них оставались на всю зиму. К весне часть из них постригалась в монахи, другие уходили. Заявления монахов и монашек о наделении землей удовлетворялись местным старостой вплоть до 1928 года.     Учитель Апанасенко еще в 1929 г. «каждое воскресение водил ребят в церковь, с молитвою начинал и кончал уроки».

22 апреля 1930 г. на Псху пришла «комиссия» (отряд чекистов с журналистом И. Половневым), и начались аресты монашествующих.

Чекистами было сфабриковано дело «монархической повстанческой организации, действовавшей в 1927-1930 годах в долине Псху и на озере Рица». Коллегия ОГПУ приговорила часть арестованных к расстрелу. По сведениям Центрального архива Федеральной службы безопасности Российской Федерации, тела двенадцати расстрелянных монахов Ново-Афонского монастыря были захоронены в Новороссийске за кладбищем на старых каменоломнях. Другие  арестованные  были осуждены на разные сроки лишения свободы. Свидетельств, что   кто-то из них вышел на свободу, нет.

На Псху и сегодня можно встретить монахов – молодых статных мужиков в рясах и кроссовках с рюкзаками за спиной. Незнакомым людям они о себе рассказываю скупо, а вот с местными жителями бывают откровенней. Псхувцы мне и рассказали, что эти ребята – монахи или послушники, которые по разным причинам ушли из своих монастырей в самых разных уголках России. Может, Устав монастырский показался им строг, а, может, с настоятелем не поладили. Есть ли среди них последователи учения «имяславцев», мирянам  не ведомо.

Италия просто отдыхает… По сравнению с Псху

Наши прадеды перешли вон те горы, — баба Тоня показывает на вершины, — спустились в долину, смотрят: лес вокруг, значит, далеко за дровами ходить не надо,  и речка тут же… Так степняки (мои предки — бывшие крепостные крестьяне из Черниговской губернии) стали горцами, вольными людьми. Работали и тут, на новом месте, как проклятые, зато на себя, не на помещика. А их дети и внуки, когда колхоз тут создавался, отказались в него вступать. Хотя и в колхозе люди у нас неплохо жили: вместе работали, вместе отдыхали. Весело было: вечера в клубе, танцы. Молодежь без конца в Сухуми моталась: самолет туда летал по пять раз на день, как трамвай, билет три рубля стоил…

Старожилы вспоминают, что колхоз у них, и правда, был «справедливый», все решали сообща: как работать и как деньгами заработанными распоряжаться. Председателю народ особо командовать собой не давал, непривычные они к этому, русские горцы. А так, если полюбовно, то сообща даже сподручнее работать. Сейчас, конечно, все — единоличники, а все равно кооперируются в небольшие артели: сено косить, дрова заготавливать, скот пасти на альпийских лугах. Летом туда полдеревни откочевывает, строят балаганы, обустраивают нехитрый быт. Занятие это считается нетрудным: подоить коров, выгнать их на пастбище, заквасить молоко, а вечером сделать из него сыр (твердый и соленый, настоящий сулугуни, иначе пропадет на жаре)… Всего-то и делов! А потому к этой работе приставляют в основном детей и подростков. Тринадцати-, четырнадцатилетние пацаны и девчонки успевают за лето сделать столько сыра, что вырученных от его продажи денег хватает на муку и сахар на весь год. Уже семья с голоду не умрет, даже если картошка не уродится.

Впрочем, неурожаи тут редко бывают: климат на Псху мягкий. Не то что картошка в огороде, яблоки в садах растут чудные, а еще грецкие орехи, груши, персики, слива, алыча, виноград (из всего этого получается классная чача, домашняя водка). Высокие горы закрывают долину от холодных ветров, а сама она всего-то 760 метров над уровнем моря, поэтому все тут растет и плодоносит не хуже, чем на горных склонах где-нибудь в Италии. Если, конечно, руки приложить…

Мой приезд совпал со знаменательным для всех жителей долины событием: вот-вот должны были объявиться «купцы», торговцы скотом с побережья. Раз в год, по осени, они забирают животину и гонят через перевалы вниз. Так что всех волновал один вопрос: почем будут брать?

Тысяч пятнадцать  можно выручить за одну голову. Для местных крестьян — это большие деньги, тем более что голов этих теперь можно держать сколько хочешь, вернее, насколько сил хватит. Других ограничений просто нет: пастбищ в горах немерено, власти, разрешавшие прежде иметь только «два хвоста», давно перестали этими глупостями заниматься. (Им, наоборот, чем больше, тем лучше: колбаса в магазинах «на берегу» только привозная, сочинская, своего мяса, значит, не хватает)… Ну а псхинцам только дай, они же удержу в работе не знают. Старухи даже ругают молодежь: чересчур, дескать, «в богатство ударились», работают, как проклятые, держат по полтора десятка коров и телочек, зато в церковь в летнюю пору сходить некогда.

Эх, если б вся крестьянская Россия так работала, иначе б она тогда и жила…

Отец Феодосий, монах и священник псхинской церкви, на прихожан за чрезмерное усердие в делах не обижается:

— Люди добывают хлеб свой насущный тяжкими трудами, разве ж можно от них требовать, чтобы они во время сенокоса в церковь ходили?

И то верно: грехи можно и зимой отмаливать. Самое время о душе подумать: телевизора у большинства псхинцев нет (чтоб он показывал, надо обзавестись спутниковой антенной с «тарелкой»), перевалы закрыты, самолет не летает. Единственное развлечение: в гости друг к другу ходить, тем более что многие тут дружат домами, то бишь семьями. Псхинская крестьянская община давно уже неформально разделилась на несколько микросообществ, попросту сказать, компаний. Одни сошлись по возрасту и интересам, другие — по религиозным соображениям. Народ тут — и старые, и молодые — по большой части верующий, а потому на Псху аж два православных прихода: московской патриархии и русской зарубежной церкви. «Зарубежники» появились тут после войны, десять лет назад, начали, как миссионеры, проповедовать и… нашли свою паству.

Волки на детей не нападают

Клуб в селе давным-давно закрыт, так что пообщаться, узнать последние деревенские новости люди ходят в магазин.

Хозяйка магазина Светлана Симинихина — местный авторитет (в хорошем смысле этого слова, уважаемый то есть человек). Высокая, статная, впрочем, я не буду описывать портрет красивой русской крестьянки в расцвете сил, поэт Некрасов это лучше сделал. Помните: «есть женщины в русских селеньях»? Так вот Светлана и есть та самая, которая «коня на скаку остановит… »

Живет Светлана за речкой: сначала пять километров под горку, потом опять на гору. Погостив у нее на хуторе, я, если честно, новой подруге позавидовала. Счастливая она, Света… Поляна, где дом ее стоит, самая красивая в округе, пять высоких гор над ней возвышаются, и с разных точек они по-разному смотрятся: с огорода очень внушительно и даже грозно, а с луга — романтично. Но дело, конечно, не в этом.

На этом хуторе жили и родители Светланы, и дед с бабкой, а теперь ее дети тут растут. Как вся окрестная ребятня — в трудах и заботах. Семиклассницы Лена и Люда, близняшки, давно уже сами пекут хлеб, доят коров, выпаивают молочком телят, готовят обед. А когда управятся, садятся за уроки: мама вечером обязательно проверяет, насчет учебы она очень строгая. Зимой они в школу на лыжах бегают — под горку хорошо мчатся, а вот на гору на себе приходится их тащить.

А летом девчонки обожают купаться в горной речке, что бежит через пастбище в альпийских лугах, и носиться верхом наперегонки со старшим братом. Лошадок у них три: Чайка, Лайма и Малыш, а недавно еще жеребеночек родился, Ласточкой назвали.

Лошади, конечно, не для баловства предназначены: Георгий Павлович пашет, как деды пахали, конным плугом, а Светлана Васильевна мечтает купить мотоплуг. Нераспаханных полян вокруг много, можно сеять кукурузу, сажать картошку. Васильевна показала мне груду камней по краям поляны неподалеку от их дома: это люди, что жили здесь прежде, сначала выкорчевали тут лес, потом  убрали камни, —  получился большой огород или маленькое поле.

Светлана пыталась уехать из родных мест, после школы почти шесть лет в городе жила и работала. Нормально жила, а все равно не утерпела — вернулась… И надо ж такому случиться: как раз в это время приехал домой после скитаний по свету ее одноклассник Георгий. Десять лет за одной партой просидели, и ничего у них с Жоркой не было, никаких чувств, а тут на тебе! В общем, судьба… Решила Света, что тут, дома, легче растить и воспитывать детей. Они сами тут воспитываются — без нудных нотаций, одним только примером старших.

Сегодня ведь самый главный вопрос, больше всего мучающий родителей, — как детей воспитывать, чтоб людьми выросли? Надо ли учить их, как нас учили: «Не укради, будь честным, помогай ближним», или это все уже безнадежно устарело и только мешает добиваться успеха в жизни? Перед Светланой такие вопросы не стоят, а если все же сомнения вдруг одолеют, отец Феодосии, ее духовник, быстро их рассеет. Благо, он всегда рядом — купил по соседству, на их поляне, домик и оборудовал там домовую церковь.

Перед началом учебного года собрал детвору и провел специальный молебен — чтоб старались изо всех сил, хорошо учились. Симинихины в Бога верят искренне, церковные обряды соблюдают. Все это не мешает Светлане, кроме огромного хозяйства, держать еще и магазин. За товаром в Сухуми сама часто мотается самолетом или на «Уралах». Доходы, конечно, от ее «бизнеса», по городским меркам, совсем смешные, но Светлану они вполне устраивают. О городской жизни со всеми ее прелестями не жалеет нисколько:

— Страшно у вас там в городах: грабежи, убийства, теракты. Отправишь ребенка в школу и не знаешь, вернется ли… А по телевизору что показывают, жуть! Хорошо что нет у нас телевизора. А у нас тут — все свои, чужих нет, и дети все время на глазах, в любую минуту знаешь, чем они занимаются.

— Но ведь ваши дети сами в школу ходят лесом. А если волки?

— Волки на детей не нападают, на это только люди способны.

Хотя чужие люди на Псху уже начали появляться. Недавно москвичи купили у одного деда усадьбу на хуторе. Сто тысяч рублей отвалили, хотя домик и так себе, плохонький. Зато электростанция своя, собственная — на ручье движок стоит. Тишины, значит, людям захотелось, покоя. Да и в случае чего (экологических катастроф, экономических, политических и прочих катаклизмов) на этом хуторке в горах можно всю жизнь прожить и детей-внуков вырастить.

«Рай — это место, где нет будильников, понедельников и начальников», — этой фразой из интернетовских «приколов»  украшают офисы. Читая его прежде, я представляла себе тропический остров в синем океане, где и работать не надо — кокосы сами на голову падают. Но, оказывается, рай бывает разный. Над псхинцами-то какое начальство? Один Господь Бог. Так что если кого уж очень допекли «начальники», выход есть. В долине Псху, особенно на хуторах, места много, для всех хватит… Уезжая, я вспомнила слова старого монаха, очень ругавшего наши большие и шумные города: «Это дьявол сбивает людей в скопища! Разве мало на земле места, где человек может жить в гармонии с природой и в ладу со своей совестью? »

Одно такое место я теперь точно знаю…

05.05.2011 г. Анна Лебедева